Вау

[Лингли]

26.06.2015 в 10:44

Пишет  островитянин.:

Слишком хорошо сказано, чтоб не утащить
"Концерты не длятся одну ночь. Они длятся всю жизнь. Они возвращаются к тебе каждый раз, когда ты слушаешь группу, которую видел живьем. Пока музыка льется через колонки, льются воспоминания через твое сердце. Ты вспоминаешь людей, что были рядом, настоящих поклонников, и это чувство внутри тебя, когда на сцене загорелся свет, толпа сошла с ума, и группа вышла на сцену, чтобы начать шоу. Помнишь, как подпевал и кричал, что есть сил. Помнишь, как затихала толпа, слушая человека, что был их личным богом, что провел их через самые трудные времена их жизней. Концерт остается с тобой навечно. Ты знаешь это, когда гаснут огни, а музыка еще играет, и у тебя мурашки по коже, где бы ты ни был. И как только барабанщик начинает отбивать ритм так сильно, как может, и ты чувствуешь не только вибрации, но участие, любовь, и реальность происходящего бьет тебя по лицу, и ты готов к этому. Ты был готов с тех самых пор, как купил билет. Действительность бьет тебя по лицу и в самую грудь, аж захватывает дыхание, и всё, что ты можешь – кричать. Кричать, чтобы показать, насколько ты Любишь это. И ты запомнишь это ощущение до конца своих дней".

– найдено на просторах tumblr (приведен перевод).
Тут нашел

@темы: music, красиво

Comments

[море моё]

да
концерты это особый сорт героинна

[Лингли]

море моё, а на работе не понимают мою страсть к концертам, считают меня немного сумасшедшей, типа "что хорошего, когда вокруг толпа и шумно".

видимо, я наркоманка )))

«Да, это похоже на секс. Выступление на сцене, живое исполнение.
…
И это очень похоже на секс. Конечно же. Перед залом или стадионом, где сидят и стоят люди, спаянные на время общим теплом, потом и запахом, общей одержимостью и напряженным, с минуты на минуту нарастающим предвкушением. И вы входите в эту атмосферу, становитесь ее неотделимой частью; в суете и мандраже последних минут перед выходом, укрытые от зала в артистической уборной, вы почти всегда его слышите и всегда, абсолютно всегда ощущаете.

А затем мы неожиданно появляемся, в дыме и сполохах света, под грохот аккордов, или просто заходим (мы сделали такое однажды), притворяясь рабочими сцены, возимся с аппаратурой и мало-помалу начинаем играть – один, потом другой, третий, так что публика не сразу понимает происходящее, а звуки все нарастают, заполняют зал, и прорезается четкий, захватывающий ритм. И большой, главенствующий ритм, светотень быстрых песен и медленных песен, и ритм разговорных интермедий, когда Дейви и Кристина вообще прекращают играть и слушают других, и бормочут или кричат, или визжат, или просто нормально разговаривают, отпускают шутки, что уж там под настроение, что уж там соответствует нашему никогда не формулируемому, но все равно существующему плану действий, ритм, который гонит нас дальше и дальше.

К апогею, развязке, финалу, к топоту, крикам и скандированию, к номерам на бис, когда поет уже весь зал, потому что мы – наконец-то – играем старые, проверенные временем песни. Пот льется с нас ручьями, сцена гаснет, но публика не расходится, и тогда, при свете нескольких софитов, – тихий, умиротворяющий, чаще всего – акустический финал, как последняя нежность исчерпавших всю свою энергию любовников, теплое, прощальное объятие каждому из зрителей, прежде чем они, удовлетворенные и опустошенные, вытекут из зала в темноту улиц.»